Заинтересованность кредитора и должника, повышенный стандарт доказывания

Второй из названных механизмов по смыслу абзаца 26 статьи 4 Закона РСФСР от 22.03.1991 № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» не исключает доказывания заинтересованности даже в тех случаях, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности. В Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 15.02.2018 М 302- 9С14-1472(4,5,7) по делу № АЗЗ-1677/2013, Верховный суд разъяснил, что конечный бенефициар, не имеющий соответствующих формальных полномочий, не заинтересован в раскрытии своего статуса КДЛ. Наоборот, он обычно скрывает наличие возможности оказывать влияния на должника. Его отношения с подконтрольным обществом не регламентированы какими-либо нормативными или локальными актами, которые бы устанавливали соответствующие правила, стандарты поведения. В частности, о наличии фактической аффилированности может свидетельствовать поведение лиц в хозяйственном обороте, в частности заключение между собой сделок и последующее их исполнение на условиях, недоступных обычным (независимым) участникам рынка. Учитывая объективную сложность получения кредиторами отсутствующих у них прямых доказательств неформальной аффилированности, судами должна приниматься во внимание совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств.

Верховный суд РФ в определении от 19.06.2020 г. № 301-ЭС 17-19678 по делу № А11-7472/2015 указал, что о наличии их подконтрольности бенефициару как единому центру, чья воля определяла судьбу имущества должника, в частности, могли свидетельствовать следующие обстоятельства: действия названных субъектов скоординированы в отсутствие к тому объективных экономических причин; по отдельности эти действия противоречат экономическим интересам и возможностям каждого из лиц; данные действия не могли иметь место ни при каких иных обстоятельствах, кроме как при наличии подчинённости одному и тому же лицу и т.д.

Необходимо отметить, что вхождение кредитора и должника в одну группу лиц уже не предполагает достаточности совокупности доказательств в качестве представления одних лишь документов.

В данном случае кредитору и должнику необходимо доказать, что сделки носили не безвозмездный характер, не имели общности экономических интересов аффилированных лиц при заключении сделки, не носили собой противоправную цель последующего распределения конкурсной массы и указанные обстоятельства подтверждают, что сделки были совершены именно в целях не причинения вреда имущественным правам кредиторов, и не преследовали уменьшение активов должника, за счет которых должно производиться погашение задолженности перед добросовестными кредиторами, что в конечном итоге и не должно нарушать права кредиторов на удовлетворение своих требований.

Правомерность сделок заключается в том, что они были заключены без вывода активов и без ущемления прав кредиторов, а также не нарушили права и законные интересы кредиторов и без причинения убытков в сумме перечисленных денежных средств.

У финансового управляющего и независимых конкурсных кредиторов на сегодняшний день существует достаточно обширный и не сводящийся к формальным признакам инструментарий для проверки реальности и обоснованности сделок должника, и требований иных кредиторов.